О поверьях, суевериях и предрассудках русского нар - Страница 13

Таинственные песни ведьм, состоящие из вымышленных, бессмысленных слов, находятся в известном издании г. Сахарова. На Украине же переходит по преданию счёт, будто бы употребляемый ведьмами: одион, другиан, тройчан, черичан, подон, лодон, сукман, дукман, левурда, дыкса, одино, попино, двикикиры, хайнам, дайнам, сповелось, сподалось, рыбчин, дыбчин, клек.

Если мы затем, независимо от сказанного, разберём некоторые поверья о порче и сглазе, то найдём, что они принадлежат вовсе к иному разряду, и именно, к поверьям, где, как объяснено было выше, полезный обычай усвоил себе силу закона, посредством небольшого подлога. Например: новорождённое дитя без всякого сомненья должно держать первое время в тепле, кутать и сколько можно оберегать от простуды; существо это ещё не окрепло; оно должно научиться дышать воздухом и вообще витать в нём. Но такой совет не всяким будет принят; ничего, авось и небось — у нас великое дело. Что же придумали искони старики или старухи? Они решили, что ребёнка до шести недель нельзя выносить, ни показывать постороннему, иначе-де его тотчас сглазят. Это значит, другими словами: дайте новорождённому покой, не развёртывайте, не раскрывайте, не тормошите и не таскайте его по комнатам, а накрывайте слегка совсем и с головою. Вот другой подобный случай: не хвалите ребёнка — сглазите. Неуместная похвала, из одной только вежливости, к родителям, бесспорно, балует ребёнка; чтобы хозяину раз навсегда избавиться от неё, а с другой стороны, уволить от этого и гостя, не совсем глупо придумали настращать обе стороны сглазом.

Средства, употребляемые знахарями от сглазу или порчи, относятся большею частью к разряду тех поверьев, где человек придумывает что-нибудь, лишь бы в беде не оставаться праздным и успокоить совесть свою поданием мнимой помощи. Прикусить себе язык, показать кукиш, сплёвывать запросто или в важных случаях, с особыми обрядами, слизывать по три раза и сплёвывать, нашёптывать, прямо или с воды, которою велят умываться или дают её пить, надевать бельё наизнанку, утаивать настоящее имя ребёнка, называя его другим, подкуривать волосом, переливать воду на уголь и соль, отчитывать заговор и пр., - во всём этом мы не можем найти никакого смысла, если не допустить тут, и то в весьма редких и сомнительных случаях, действие той же таинственной силы, которая могла произвести самую порчу. Вспомните, однако же, что бессмысленное, в глазах просвещённых сословий, нашёптывание на воду, которой должен испить недужный, в сущности близко подходит к магнетизированию воды, посредством придыхания, чему большая часть учёных и образованных врачей верят, приписывая такой воде различные, а иногда и целебные, свойства.

Относительно порчи вообще, уроки, извода, изуроченья, притки — должно сказать, что простолюдин всякое необыкновенное для него явление над человеком, как напр., падучую болезнь, пляску св. Вита, параличи разных родов, косноязычие, дрожание членов, малоумие, немоту и пр., называет порчей или изуроченьем. Не зная причин таких припадков, не постигая их и отыскивая, по природному побуждению, ключ к загадке, народ всё это приписывает влиянию злых духов или злых людей. Но поверье, что в человека заползают иногда гадины, змеи, лягушки, жабы — поверье это, как в последнее время дознано вполне положительными и нисколько не сомнительными опытами, не есть суеверие, а основано на довольно редких, истинных случаях. Я имел случай наблюдать сходное с этим явление: солдат проглотил две или три пиявки, напившись ночью из какой-то лужи, и эти животные спокойно жили, вероятно, в желудке человека, несколько недель, покуда их не извели ложкою соли, и их выкинуло рвотой. Несколько лет тому, не говоря о множестве других примеров, в Ораниенбаумском госпитале пользовали человека, наблюдая за ним строжайшим образом, и болезнь кончилась тем, что его, в присутствии посторонних свидетелей, вырвало змеёй, которая, вероятно, до сего дня сохраняется в спирте; весьма недавно в Киевской губернии один жид, напившись болотной воды, стал чувствовать различные припадки, в продолжение нескольких месяцев: страшную боль в животе, движение, царапанье в желудке и пр., а между тем живот вздувало. Наконец, от постоянного употребления простокваши и скипидара, в течение трёх месяцев вышло рвотой 35 лягушек, разной величины и всех возрастов; свидетелей было при этом много, неоднократно, и между прочим сам врач. Лягушки принадлежали к одному обыкновенному виду, но отличались бледностью и нежностью кожи.

Заговор от крови, от поруба, или вернее, от кровотечения, по моему мнению, объясняется всего проще тем, что почти всякое кровотечение из кровяной (не боевой) жилы, изо всех подкожных и вообще мелких сосудов, останавливается через несколько времени самою природою, и что это именно делается тогда, когда на рану ляжет кровяная печёнка, а под нею клейкая пасока, которая, сгустившись, затянет всю поверхность раны. Опасно только кровотечение из разрезанных крупных боевых сосудов, кои вообще лежат довольно глубоко, а потому редко подвергаются такому насилию. Из них алая кровь брызжет перемежающеюся струёй, согласно с ударами сердца. Кто не знает этого во всей подробности, у кого нет этом деле достаточной опытности и верного взгляда — тот в испуге готов верить, что каждая рана угрожает смертельным кровотечением, а потому он и готов приписать чудесному средству обыкновенную и естественную остановку крови. На это можно только возразить, что многие, сведущие и опытные люди, хотя может быть и негласно, утверждают, будто они сами были свидетелями успешного заговора крови; но мы всё-таки ещё вправе вполне доверяя их добросовестности, не доверять, однако же, их опытности и верности взгляда. Впрочем, если допустить, что глаз, придыхание, известное движение рук или пальцев и сильная воля человека могут возмутить равновесие или вообще направление жизненных сил другого, то не вижу, почему бы считать положительной сказкой применение магнетизма и к этому частному случаю, т. е. к кровотечению? Я не утверждаю, чтобы это было так; я даже думаю, что нужно ещё много добросовестных и весьма затруднительных разысканий на деле, для решения этого вопроса; но я предостерегаю только от лжепросвещённого отрицания всезнайки, которое всегда и во всяком случае вредно. Не верю, покуда меня не убедят; но самую возможность отрицать не смею. Я с крайнею недоверчивостью буду следить за действиями знахаря, заговаривающего кровь; но не менее того, буду наблюдать и разыскивать, полагая, что предмет этот достоин внимания и разыскания.